Бог нажимает на кнопки  - Ева Левит

– Живот вырастет – все равно узнает. Хуже будет.

– Как ему узнать? Он же далеко, я дома два года не была.

– А ребятенок родится – не узнает?

Как ни крути, получалось, что надо делать аборт.

А тут еще ее по утрам и тошнить начало. Как первый раз прихватило, еле до туалета добежала. И как назло все кабинки заняты – опять же понятно: один туалет на этаже, а девчонок много.

Вырвало ее прямо на пол. И пока она стояла на коленях, дверь одной из кабинок распахнулась от удара ноги – и прямо ей в скулу. Вот и синяк. Вот и позор на пол-лица.

Зато ей дали приложить к синяку газету. А в газете было объявление. О том, что существует контора, которая готова хорошо оплатить услуги определенным девушкам. Тем, которые согласятся выносить ребенка, а потом передать на усыновление бесплодным богатым парам.

Чтобы ребенок развивался здоровым, этим девушкам снимут хорошую чистую квартиру и будут закармливать овощами и фруктами. И свежим мясом и рыбой. И полный врачебный контроль. И еще приличное вознаграждение сверху. Так что и доучиться можно, и сделать первые крепкие шаги в озаренной новой перспективой жизни.

Это было спасение.

От воспоминаний об изнасиловании. От ребенка, зачатого против воли. От стыда. От бедности. От себя самой.

Только продавец из магазина старой книги сказал ей, что этого делать не надо.

Но разве он что-то понимает в жизни? У него у самого денег нет даже на то, чтобы новую оправу купить.

Возле кабинета офтальмолога все кресла были заняты – очередь.

Отец с сыном сидели рядом и ожидали молча. Сын – занятый мыслями; отец – озираясь по сторонам.

Прямо напротив них на стене висел большой плакат, изображающий гигантский человеческий глаз, радужная оболочка которого трагически пялилась в пространство. От глаза тянулись волокна, врастающие в мозг. Мозг почему-то был изображен меньше самого зрительного органа. Но в данном случае, видимо, художник не старался соответствовать законам реализма.

Сам не зная почему, отец мысленно расширил это популяризаторское полотно и дофантазировал второй выпученный глаз, а за ним и лоб, нос, рот, подбородок, бородку.

Получившееся лицо показалось на удивление знакомым. Только вот кто бы это мог быть?

Кто-то из дальних родственников? Кинозвезд? Пассажиров метро?

Он чуть было не попросил другого пациента из очереди подсказать ему правильный ответ, но вовремя вспомнил, что, во-первых, у того плохое зрение, а во-вторых, портрет существует только в его собственной голове.

«Так кто же это?» – почему-то желание понять было просто мучительным.

– Нам долго ждать? – спросил неожиданно сын.

– Еще двое перед нами, – ответил отец.

Сын положил ногу на ногу.

«Что-то с ним происходит, – подумал отец. – Что-то после этой странной ночи и его неожиданного сна. Он сам не свой. Нервничает, ждет чего-то. Не вовремя как-то. Или, может быть, это знак? Знак, посланный свыше, что он – да! – может исцелиться, что надо, не раздумывая, броситься к тому чудотворцу?»

С другой стороны, он же был атеистом. Тогда откуда вообще к нему пришли эти мысли о знаках и чудесах?

И тогда он вдруг понял, чей глаз смотрел на него с плаката. Это был глаз распятого бога со старинных фресок.

Большой, полный печали карий глаз, в который вот-вот затечет капля крови, сползающая по лбу из-под тернового венца.

А вокруг этого молчаливого страдания расплывались равнодушные стены больницы, словно гарантируя: когда страдалец скончается, обеспечим все что надо – морг, вскрытие, свидетельство о смерти, румяна по желанию родных и близких.

«Что за бред? – подумал отец. – Чего вдруг?»

– Следующий, – позвал доктор, распахивая дверь и выпуская оттуда тощую девочку с двумя проволочными косичками.

У девочки были огромные очки с толстенными стеклами, так что она скорее походила на какого-то пришельца с планеты подслеповатых подростков. Этот образ становился еще навязчивее, когда девочка улыбалась. Тогда на ее зубах поблескивали металлические пластины с голубоватыми бусинками.

Между тем в кабинет устремилась полная дама с одним заклеенным глазом. И если бы девочка вовремя не увернулась, столкновения было бы не избежать. Значит, в своих толстенных очках она все-таки видела неплохо.

«А вот мой сын совсем не видит», – подумал отец.

Но после того разговора на кухне, а особенно после сна, который испугал сына до крика, до слез, он тоже начал потихоньку верить, что все еще изменится, что чудо произойдет.

Поэтому они и пришли в эту клинику. Чтобы все рассказать и попросить совета. Ведь не могут же свет и цвет, приснившиеся слепому, ничего не значить!

Сын в это время снова перекинул ногу. Он действительно нервничал и думал приблизительно о том же, что и отец.

О необыкновенном сне. Об ужасе и одновременно восторге, которые охватили его по пробуждении. О том, как здорово, оказывается, видеть. И о том, что теперь, после того как перед ним приоткрыли эту новую дверь (кто приоткрыл?), он не может не потребовать пропуска. Не может, не должен, ни за что!

– Следующий, – снова объявил доктор.

На этот раз даму сменил щуплый согбенный старичок, опирающийся на палку и глядящий в пол.

– Потом мы, – сказал отец.

– Хорошо, – ответил сын.

Ждать пришлось недолго. Старичку сделали рядовую проверку и выписали рецепт. Дверь распахнулась снова.

Они вошли. Сын – практически не нуждаясь в помощи. Пружинистой бесшумной походкой. Мягкие кроссовки, привычная уверенность.

И только специальная палка для слепых, едва касающаяся стен, урны, раскрытой двери, ножки кресла, словно по-собачьи их обнюхивая, порождала звуки. Ми, ля, си-бемоль мажор.

Доктор был обескуражен не меньше их самих.

– Этого просто не может быть, – сказал он. – Даже если бы слепота в данном случае была не врожденная, а приобретенная, сны со зрительными образами невозможны. Наука доказывает, что дети, ослепшие в возрасте до семи лет, никогда уже не могут видеть цветные сны. А ведь в данном случае мы сталкиваемся со слепотой с младенчества, по меньшей мере с нескольких месяцев жизни. С момента, когда слепота была зафиксирована и диагностирована.

Все это время сын молчал, а отец напряженно кивал.

– Нет, это решительно, решительно невозможно!

– Но это правда! – не выдержал слепой. – Вы так говорите, как будто не верите мне. Но я это видел! Клянусь, что видел!

– Не то чтобы я не верил, – мягко ответил доктор. – Но согласитесь, что вы можете просто заблуждаться. У вас ведь нет опыта зрячей жизни. Вы просто могли перепутать. Тем более со сна.